Егор Классен

Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и Славяно-Руссов до рюриковского времени в особенности с легким очерком истории руссов до Рождества Христова

Выпуск I

Предисловие

Введение

Указание некоторых славянских названий с их переводом на греческий, латинский, германский и скандинавский типы, как руководство для применения и других исковерканных славянских имен к прототипу своему

Славяне. Откуда производят Славяне то нарицательное имя свое - от слова или от славы?

Древняя письменность Славяно-Руссов, Троя, Трояне, Илиада, Омир

Новгород и древность его основания

Города

Знаменитые люди из славян

Мореходство и кораблестроение славян

Воинственность славян

Промышленность славян

Торговля славяно-руссов

Образование славян и их нравственность

Общий вывод и заключение

Послесловие

Выпуск II

Варяги

Варяги что составляли, народ или касту?

Где сидели Варяги?

Чем занимались варяги?

Когда возникли и куда ушли они в 14-м веке, так что имя их утратилось совершенно для истории?

Скифы и Сарматы

Алане

Руссами называют Сербов

Агафирсы

Выпуск III

Предисловие

Введение

Древние Парси

Скифы и Сарматы (дополнение к прежней статье)

Агафирсы или Ахтырцы (дополнение к прежней статье)

Варяги (дополнение к прежней статье)

Трояне (дополнение к прежней статье)

2000 или 1000 лет будет в 1862 году со времени основания Русского государства?

Памятники письменности славян до Рождества Христова, собранные и объясненные Фадеем Воланским

Выпуск I

Предисловие

Всё почти народы, кроме народа Божия, начинают свою историю с какой-либо сказки, ставя в главу ей и родоначальника, давшего народу свое имя.

Но Русская история начата с такого периода, когда Русь представляла огромное звено, сильный народ, заселявший собою уже несколько сот тысяч квадратных верст; богатый торговлей и промышленностью и разделенный на два главных государства, кроме нескольких малых, из которых одно - южное или Киевское - гроза для Византии - осиротело, лишившись правителей, а другое - северное, или Новгородское, отжив века республики, подверглось уже обыкновенным ее следствиям, т.е. всеобщему разъединению и совершенному разладу в делах управления, и для спасения своей самобытности бросилось в объятия монархической власти, призвав к себе правителя - Князя из соплеменного себе народа.

Тут уже нет мифологического лица, поставленного родоначальником народа; нет сказочных исполинов с волшебным оружием; нет волчицы - воспитательницы, не поставлен в праотцы Юпитер или Плутон, или какое-либо земноводное чудовище. - Нить Русской истории начинается с того периода, когда Россия представляет собою уже огромное политическое тело, свидетельствующее как своей огромностью, так и своим разладом, что оно существовало уже за много веков до этого периода.

Это заключение основано не на вымысле или предположении, но на фактах, которые затерты, затемнены пустословием некоторых западных историков; оно основано на выводах из естественных законов, по которым образуются, возвышаются и падают царства и народы, и на строгом критическом разборе сказаний древних.

Факты, служащие основанием для созиждения древнейшей Русской истории, долго лежали под спудом не разобранные, не рассмотренные и не пропущенные сквозь горнило здравой и беспристрастной критики, подобно тому, как Геркулан скрывался несколько веков под пеплом. Между тем история древнейшей славянской Руси так богата фактами, что везде находятся се следы, вплетшиеся в быт всех народов Европейских, при строгом разборе которых Русь сама собою выдвинется вперед и покажет все разветвление этого величайшего в мире племени.

Хотя путь к тому, по обширности своей, довольно трудный но уже несколько знакомый; по нему пускались Катанчин, Венелин, Шаффарик, Савельев-Ростиславич и многие другие и - скажем с благодарностью - не без успеха. Некоторые германские историки занимались также добросовестно Русскою историей, но редко встречающееся у них в одном лице знание всех главнейших славянских наречий и происшедших в течение веков перемен в них от внутреннего развития слова и от соседнего влияния, также малое знакомство их с характером, нравами, обычаями, домашним бытом и внутренним движением славянского мира, затрудняло это дело.

Не станем много говорить о тех, которые ставили себе в обязанность унижать все то, что относится до Славян, в особенности же до Руссов; к этим недобросовестным лицам принадлежат: Байер, Мюллер, Шлецер, Гебгарди, Паррот, Галлинг, Георги и целая фаланга их последователей. Они все русское, характеристическое усвоили своему племени и даже покушались отнять у Славяно-Руссов не только их славу, величие, могущество, богатство, промышленность, торговлю и все добрые качества сердца, но даже и племенное их имя - имя Руссов, известное исстари как Славянское, не только всем племенам Азийским, но и Израильтянам, со времени пришествия их в обетованную землю. И у них Руссы стоят во главе не только Римлян, но и древних Греков - как их прародители.

Однако же не попустим им присваивать себе наше родное и величаться чужою силою, славою, могуществом и знаниями! Отнимем у них доводами те факты, которые они так насильственно приурочили к истории своих предков, ограбив историю Славяно-Руссов!

Мы знаем, что история не должна быть панегириком, но не дозволим же и им обращать Русскую историю в сатиру.

Может быть, наши русские Шлецерианцы, не разбирая сущности дела, по одному пристрастию, вступятся за своего кумира, в чем нет даже никакого сомнения; но чтобы наперед уже охладить жар этой партии, выводившей огромнейшее племя Руссов, занимавшее собою половину Европы, из крошечного племечка скандинавского - выразимся сравнительно: натягивавших басовую струну, чтобы извлечь из нее тон квинты - для охлаждения жара этих партизанов напомним им, что Шлецер - этот, по их мнению, великий критик и филолог, производил славянское слово: «дева» от германского «Tiffe (сука)»; одного такого производства достаточно, чтобы понять Шлецера без дальнейших исследований его доводов, чтоб уничтожить апофеозу, воссозданную ему ослепленными его поклонниками!

Но чтобы доказать грубое лжеучение Шлецерианцев, что будто Россия развила свои силы от влияния на нее Скандинавов и что и самое имя свое она получила от них же, мы представляем здесь материалы для Русской истории, которых тля не тлит.

Эти материалы состоят из племенных названий, рассеянных но всем историям и ныне очищенных критикою от перелада их на Греческий, Римский, Монгольский, Немецкий и Скандинавский типы и доведенных тем до прототипа своего; не менее того служат тут названия городов, живых урочищ, городища, могилы, насыпи, клады, развалины, монеты, медали, кумиры, памятники разного рода, оружие, образ жизни, сохранившиеся местные остатки славянского языка, нравы, обычаи, поверья, порядок ведения войны, домашняя утварь, обряды и бесчисленные другие предметы.

Созвучность выводов из этих материалов дает нам не только что падежную точку опоры, но и рисует ясный облик древнейшей славяно-русской истории.

Греки и Римляне давали многим славянским племенам свои, произвольно составленные прозвища, относя их то к местности, то к наружности, то к суровости в войнах, то к образу их жизни; но кое-где в их сказаниях проявляются и настоящие имена тех племен. От этого толпится в древней истории более полусотни имен лишних, ничего особого не означающих, которые должны быть наперед уничтожены, если мы хотим прояснить сколько-нибудь этот хаос и отделить из него резкою чертою славянское племя, которое станет тогда в свое место непринужденно, ненасильственно, не по приговору своеволия и красноречия, а во однознаменательности и сродству обстоятельств.

Что мы стоим на незыблемом материке относительно выбора фактов, принадлежащих Славяно-руссам, из исторического конгломерата, пущенного под названиями Скифов, Сарматов, Этрусков, Кельтов, Алан, Норманнов, Варягов и пр., то подтвердят живые урочища и разные другие памятники, повсюду рассеянные.

Действительно Славяно-руссы, как народ, ранее Римлян и Греков образованный, оставили по себе во всех частях старого света множество памятников, свидетельствующих об их -гам пребывании и о древнейшей их письменности, искусствах и просвещении. Памятники пребудут навсегда неоспоримыми доказательствами; они говорят нам о действиях наших предков на языке, нам родном, составляющем прототип всех славянских наречий, сливающихся в нем, как в общем своем источнике.

Объяснением этих памятников, даже первою мыслию к способу их объяснения, мы обязаны Ф. Воланскому, сделавшему первый и значительный шаг к тому и неутомимо трудящемуся в продолжение своих разысканий и объяснении.

Не станем писать ему заслуженных похвал и благодарности, пусть послужит таковыми принятие нами его трудов в параллельное нашим выводам содоказательство. Мы ставим здесь рука об руку наши критические выводы с его разъясненными надписями.

Хотя наши выводы взяты из тех же источников, из которых черпали и скандинавоманы; но мы взяли все то, что ими случайно, а большею частью с намерением пропущено как противоречащее их предположению, что ими своевольно и без доказательств на то отвергнуто и, наконец, все то, что ими превратно истолковано, а нами возведено опять к прежнему смыслу своему и значению.

Полноты круглой обещать в этом деле было бы и безуспешно и дерзко, но мы обязываемся представить просвещенным читателям несколько новых фаз древней Славянской Руси, могущих служить точками опоры для развития нити древней Русской истории и для совершенного поражения лжеучений школы скандинавоманов!

При дальнейшем разборе надписей на памятниках славянских, которые в числе тьмы тем рассыпаны по липу земли, образуется, конечно, и возможность соединить всю древнюю Русь с новой в неразрывную цепь и в постоянно гигантском размере.

Конечно, подвигаются такие труды медленно вперед; пойдем и мы медленно, не спеша, по верною стопою и пожелаем: да свершатся они к чести и славе России!

Введение

Принимать живое участие в минувших делах праотцов своих, восхищаться их славою и величием и из их опытов, как блистательных, так и горьких, созидать законы для собственной жизни было всегда разительною чертою характера каждого сколько-нибудь просвещенного народа, перешедшего уже за рубеж политического младенчества и достигшего опытами и рассуждением внутреннего самосознания. - Эти чувства столь близки и естественны человеческому сердцу, что нет надобности доказывать их. Один только бессердечный космополит может быть равнодушен к соотчичам своим, потому что себялюбием уже убиты в нем все зародыши высшего чувства и стремления. - А потому чем бы человек ни занимался, чему бы он ни посвятил трудовую часть жизни своей, во время его отдыха история Отечества найдет всегда доступ к нему и приют в его сердце. Герой, сложив бранные доспехи свои, мудрец, закрыв книгу идей, и горький труженик, окончив дневную работу свою, найдут отраду и утешение в повествовании об их предках.

Нет поэтому никакой надобности утверждать, что занятие историею приятно; такая мысль уже давно обратилась в аксиому. Но возведем этот предмет к источнику своему - к единству, обусловливающемуся не номинальной личностью, но общностью приложения. - Если история человека есть связный рассказ Божеских путей, по которым он должен был воспитываться и усовершаться, то нет ничего поучительнее и возвышеннее, как глубокомысленное занятие ею; несмотря на то, будем ли мы обращать свои взоры преимущественно на Творца-Воспитателя и вместе с тем на все события, прославляющие его всемогущество и мудрость, справедливость и любовь - или кинем взоры на человека-воспитанника, идущего предназначенным путем или уклоняющегося от того пути и свободно кующего жребий и потомкам своим; будем ли смотреть на него, как на раба своих страстей, или будет занимать нас борьба его с пороком и заблуждением; остановимся ли пред картиною его величия, или со стыдом отвратимся от изображения его позора; привлекут ли нас его добродетели или оттолкнут гнусные пороки.

Но как мы рассматриваем судьбы одного человека, этого отдельного звена в обширной цепи народа, так точно можем мы рассматривать и судьбу целого народа в отношении к самому себе или к внутренней его жизни и в отношении к другим, окружающим его народам, или в отношении к его жизни внешней. - Там мы увидим борьбы сил нравственных и физических во всем объеме народного итога, увидим возрождение одних часто из малого, но чистого источника, и погружение других всею гигантскою массою своей в безличный хаос. - Там мы увидим, от чего пал крепкий Вавилон и просвещенный Египет, от чего разъединили Эллины могущество свое, что ниспровергло знаменитый Илион, как роскошь и разврат наложили цепи на колоссальный Рим, как раздоры Славян подчинили их чуждому владычеству. Там мы изучим причину скоротечности огромных государств, составленных Александром Македонским, Аттилою, Карлом Великим, Наполеоном и другими героями минувшего времени.

Итак, история и в этом отношении имеет те же две стороны: приятную и полезную. В первом отношении она служит нам как памятная книга о событиях минувших, и в этом случае она рассказывает нам рождение народа, развитие его сил, внутренних и внешних, его собственное движение в массе всего населения земного шара, а вместе с тем повествует нам о делах наших предков, могущие горькими опытами своими утешать нас в бедствиях, а славными одушевлять и вызывать к подражанию.

Полезная сторона истории заключается в поучениях, какие мы можем извлечь из событий, раскрывая причины всех явлений, случайных ли или подготовленных целыми веками, и выводя естественные следствия тех явлений. В этом отношении история делается прагматическою и должна читать нам поучения как над монументами, так и над развалинами древнего величия, свидетельствующими и о бывших некогда великих событиях. Эта сторона истории есть самая трудная и требующая высшей осторожности. Ибо, развивая факты в их причины и последствия, должно отстранять всякое предварительное предубеждение в пользу того или другого народа, всякую современную нам наглядность в характер его. Последнее важно потому, что настоящее и прошедшее одного и того же народа редко идет неуклонно по одной и той же колее, и так настоящее никак не может служить основанием и мерилом прошедшему.

Поэтому основанием для прагматических развитий должны служить только факты несомненные. Всякое безотчетное предположение, всякая гипотеза, внесенная в пределы истории и служащая потом точкою опоры для философского взгляда на все периоды, затем следующие, вносит ложный свет в науку, искажающий дух, характер народа, его внутреннюю силу, его особенность, а часто и его достойное величие.

Бесполезно и даже смешно безусловно принимать в область истории какие-либо сказки, но нельзя отвергать и того, чтобы в них не находилась иногда и какая-либо нить историческая. Все вообще народные сказания или легенды делятся на мифические и героические. Первые произошли от поверья людей в сверхъестественные существа с земною естественною жизнью и страстями и заключают в себе вымыслы, слитые весьма часто с действительностью. Это бывало тогда, когда человек, одаренный особыми против современников своих способностями, удивлял и очаровывал их своими действиями и за то причисляем был к существам сверхъестественным или мифическим. Героические легенды суть воспоминания действительных событий, в которых выставлены личные достоинства героя.

Оба рода этих сочинений относятся к области поэзии и отнюдь не к истории. Но, разложив такое сказание на его составные части, отделив от него вымысел строгою критикою, всегда можно найди в нем личность и действия исторические.

Ибо как историческая легенда берет свой предмет из круга действительности, отстраняя иногда только законы времени и пространства, переносит эти события в область чудесного и претворяет храбрых людей в героев, героев в полубогов и богов, и, наконец, на высочайшей степени своего развития теряется в области чисто мифической; так точно сказания о божествах спускаются в действительный мир, облачают вымышленные ими существа именами и свойствами живших людей и народов. Совершенное слитие того и другого рода сказаний в одном творении образует эпопею. - Но нет эпопеи, в которой не было бы характеристической черты из истории.

Возьмем для примера исландские саги. Мы встречаем в них имена Valland (Галлия), Danmork (Дания), Gotthiod (Готландия), Rin (Рейн), Attli (Аттила), Holmgardr (Холмогоры), Vana (Венеды). Это все имена, принадлежащие несомненно истории. Также объяснятся многие их слова, в которых прибавляют они на конце букву r, как aesir, diar, iatnar или iotar, thursar или thussar, vanir, vanaheimr, Skalogrimr и пр. Отнимите конечную букву r, будет: aesi, dia, iatna или iota, thursa или thussa, vani, vanaheim, skalogrim (азы или полубоги, духи или боги, юты или геты, фурсы или жрецы, ваны или венеты, Венетия или земля венетов, Скалогром - славянин, переселившийся с балтийского поморья в Норвегию при короле норвежском Гаральде, а оттуда перешедший со своими ближними в Исландию и составивший первое ее население). Эти названия взяты все из действительного быта. Древнейшие писатели, каковы, например, Этельвард, Альберикус, Снорро, Торфей, Саксон Грамматик, утверждают также, что все встречающиеся в древних скандинавских легендах имена взяты с исторических лиц и народов, но перенесены на божества и существа сверхъестественные.

Сходство имен в легендах с именами историческими и хотя самые легкие намеки древних на подобные описанным в тех легендах события, а вместе с тем сходство местностей, породивших такие легенды, с местностями историческими, и сходство обстоятельств дозволяют делать и выводы исторические, причем только боги разоблачаются в обыкновенных людей.

Разумеется, что если бы в скандинавских легендах заключались имена героев индийских или африканских, то трудно бы было и предполагать соотношение этих имен с историей, тогда бы отнесено было это к случайному созвучию слов.

Но совсем не то, когда речь идет о двух соседних народах, об их взаимных распрях и битвах и когда и сами события расположены в таком порядке, что они приближаются к нашей хронологии, и особенно, когда вывод делается о народах, описанных в легенде врагами и противниками; ибо противников древние писатели старались всегда унижать, а потому извлечение действительного быта из этой стороны не представляет опасности, что мы извлечем панегирик, но, без всякого сомнения, получим выводы о бывалом.

Действия, приписанные преданиями каким-либо лицам, бывают, по обыкновению, всегда преувеличены; но до этого нам и дела нет: если мы встретим в скандинавской саге имя Ярослава,… Продолжение »